Рабочая Партия России

Пролетарии всех стран, соединяйтесь.


Столица Западной Украины.

 Я уехал из Ровно с лёгким сердцем, несмотря на отсутствие автобуса до соседнего областного центра. Автобусы ходят, конечно, но настолько редко, что все желающие уместиться в них не могут. На проходящие автобусы билеты в кассах не продаются, и к подъезжающему автобусу подбегает толпа людей, часть из которой обязательно не сможет в этот автобус попасть и вынуждена будет ждать следующего. В общем, поучаствовав единожды в этом шоу, я решил второго захода не дожидаться. Была организована группа из четырёх человек, и за тысячу гривен мы сообща наняли такси до Львова.

 Раньше мне приходилось несколько раз бывать во Львове. Этот город не может не впечатлять своей архитектурой, в которой стили и эпохи причудливо перемешались небрежной рукой творца, образовав настолько органичный и единый организм, что волей-неволей начинаешь верить в единый замысел и абсолютное отсутствие случайности. Даже порой противоречивые, строения самим только лишь соседством своим, меняли друг друга, но не уродуя, а подчёркивая красоту рядом стоящего, делая стоящего рядом более живым и выразительным на собственном фоне и умудряясь самому только лишь выигрывать от этого в своей собственной красоте. Возможно, когда-либо учёные научно докажут влияние архитектуры на формирование характера горожан, но и без таких доказательств совершенно ясно, что на жителей Львова архитектура повлияла несомненно. В этих людях присутствуют черты разных национальностей и эпох, складываясь в причудливую мозаику, порой смешивая в человеке такие черты характера, которые, казалось, и смешать-то невозможно. Твердая, спокойная уверенность Галицкой Руси чередуется с еврейской изобретательностью и бессменным поиском выгоды, польская шляхетская взбалмошность и вседозволенность стоит в шаге от австрийско-немецкого железного порядка с его вечным стремлением сделать порядок более упорядоченным – всё смешалось в характере львовянина, и, общаясь с ним всегда сложно предугадать, какая же из черт в большей мере проявит себя сегодня.

 Приехали мы во Львов чуть позже двух часов ночи. Расходовать деньги без необходимости в самом начале своего путешествия было бы неразумно, и поэтому я решил дожидаться автобуса, хотя несмотря на столь позднее ночное время, таксистов на вокзале оказалось более чем предостаточно. Завидя новых людей, таксисты подтянулись и стали предлагать проходящим мимо свои услуги. Достаточно скоро выяснилось, что стоимость такси до предполагаемого места моей поездки составляет 400 гривен, причём сами же таксисты и сообщили, что автобус стоит 20 гривен. Такая безумная разница повергла меня в шок, и я начал расспрашивать, что за люди катаются по такой цене. Конечно же, не местные. Зарплата у местных в основном составляет около 2000 гривен, те, кому повезло меньше, получают и 1000, и уж совсем счастливчики под 4000. Поэтому у таксиста расчет, конечно, на приезжих. Приезжих в последнее время сильно поубавилось, а от таких, как я, таксистам толку немного – одна лишь возможность выговориться. С паршивой овцы, как говорится, и шерсти клок, вот они и пользовали эту самую возможность.

 От таксиста я узнал новость, что “наши вояки без боя сдали шесть бронемашин, да и сами сдались федералистам”, причём сказано это было совершенно беззлобно, просто как сама лишь констатация факта, и уже потом, после небольшой паузы человек зловеще добавил: “ Нет власти в Украине, нет и не будет “. Меня, естественно, удивил такой пессимизм жителя Западной Украины, и с твёрдым желанием разобраться в причине такого пессимизма как можно скорее я направился в здание Львовского железнодорожного вокзала. Моё желание исполнилось гораздо раньше, чем я мог себе это представить. Как только я распахнул дверь вокзала, на меня нахлынула такая волна неприятного запаха, что удержаться от того, чтобы блевануть, стоило большого труда. Всё возможное пространство зала ожидания было занято людьми. Люди, сидя, спали на креслах, лежали по углам, туда-сюда перемещались стайками цыганки, бегали вечно озабоченные бомжи, и ужасно, просто ужасно пахло. Нет, слово пахло – слишком красивое слово для того чтобы описать это состояние. Просто ужасно воняло. За свою жизнь мне доводилось бывать во многих местах, но ни вокзалы, ни строительные вагончики, ни бичарни, и даже места скопления бомжей, в которых мне довелось бывать ранее, не воняли так дурно. Если когда-нибудь кто-нибудь меня спросит, где находится самое вонючее место на земле, – я отвечу, что это Львовский вокзал. Это место, бесспорно, стало гадюшником. Мне очень захотелось узнать причину происходящего, и достаточно быстро я обнаружил наличие на вокзале более комфортных мест ожидания. Есть ещё залы, но вход туда уже платный, а самая дешевая оплата составляет 5 гривен в час. Цену на зал повышенной комфортности я даже и узнавать не стал. Вот как оказывается проста разгадка! Сотрудники вокзала, милиция и администрация в этой игре безусловные союзники с бомжами и опустившимися элементами и работают рука об руку. У любого нормального человека, которому необходимо ждать хоть немного приличное время, не будет выбора. И человек этот естественно пойдёт в платный зал, особенно если ехать, допустим, с детьми. И понесёт такой товарищ свои кровно заработанные 5 гривен в час как миленький, только за то, чтобы не дышать вонью и мочой. Капитализм – штука серьёзная. Конкуренции у администрации вокзала естественно нет, поэтому ценник неслабый. Вот так вокзал, лицо любого города, во Львове оказался банальной капиталистической вонючей ж….

 Не получилось о вокзале короче. Короче никак. Вокзал –показатель сегодняшней действительности Западной Украины. Вокзал тоже показывает жизнь. Ту жизнь, в которой при попадании в больницу существует негласная цена 200-300 гривен за койко-место. Ту жизнь, где врач выписывает рецепт, условием которого есть закупка лекарств в аптеке, принадлежащей лечащему врачу, то есть ему же самому. Ту жизнь, где для того, чтобы устроится на работу, нужно дать взятку в размере нескольких окладов. Ту жизнь, где получить законные “гробовые” можно только за мзду. Что же это за жизнь-то такая? Кто устроил такую жизнь трудолюбивой Украине? С такими вот мыслями я и прогуливался в вокзальном коридорчике, где воняло гораздо меньше, хотя и было более холодно. Моё внимание привлекли два молодых человека, к беседе которых я охотно присоединился. Говорили они о майдане. О том, что зря на этот майдан вышли – только сделали в центре Киева большую помойку (ребята проезжали через Киев, и не пропустили возможности побывать там). Говорили о том, что в этой самой Европе Украина и даром никому не нужна, а уж тем, кто так сильно в Европу хочет, – никто не мешал выезжать туда раньше. Ребята, по всей видимости, уже в Европе побывали и поняли, что счастье свое там если и можно найти, то только поодиночке, и везёт далеко не всем, а уж целому многомиллионному народу туда соваться без своего производства никак нельзя. О многом мы говорили, но особенно удивило меня то, что эти молодые люди оказались горячими противниками сноса памятников Ленину. Чего угодно мог я ожидать от 20-25 летнего парня с Западной Украины, но вот того, что этот парень станет защищать памятник Ленину я не ожидал никоим образом. Логика причём была железная. Ну, кому он мешал? И чем он мешал? Разве мешал тебе памятник строить сытую счастливую жизнь в самостийной Украине? И разве стала твоя жизнь сытой и счастливой от того, что ты разрушил памятник? Задавал кому-то вопросы мой собеседник и сам же на них отвечал. Конечно, все ответы были не в пользу разрушителей. Рушились все мои шаблоны, я в очередной раз разволновался, и, волнуясь, предложил ребятам дать короткое интервью, в котором, сам опешив от происходящего, задавал вопросы то на русском, то на украинском. Потихоньку вокруг нас собралась небольшая толпа народу, но очень своевременно объявили о поезде, которого ждали парни, они ушли на посадку, а проводить пресс-конференцию с толпой не очень-то хотелось, поэтому я тоже поторопился к выходу. Уже при самом входе, услышал разговор двух ставших мне знакомых таксистов, лающих последними словами … Правый сектор. Мол эти горе-защитники только и могут что балаболить, а вот вместо срочников не торопятся на Восточную Украину.

 Всё начинало смешиваться. Мозг, заранее запрограммированный, отказывался верить происходящему. Я поторопился выйти, и оставшееся до автобуса время так в здание вокзала и не возвращался. Впереди были Карпаты.

И.М.